Неточные совпадения
Версилов,
доктор и Татьяна Павловна еще дня за три уговорились всеми силами отвлекать маму от дурных предчувствий и
опасений за Макара Ивановича, который был гораздо больнее и безнадежнее, чем я тогда подозревал.
Кажется, господа
доктора в самом начале болезни дурно лечили меня и наконец залечили почти до смерти, доведя до совершенного ослабления пищеварительные органы; а может быть, что мнительность, излишние
опасения страстной матери, беспрестанная перемена лекарств были причиною отчаянного положения, в котором я находился.
Не одну ночь провел он без сна с тех пор, как
доктор сообщил ему свои
опасения насчет здоровья жены, стараясь отыскать средства примирить ее сердце с настоящим ее положением и восстановить угасающие силы.
— Вот уж и угасать! — заметил
доктор. — Я сообщил вам только свои
опасения на будущее время, а теперь еще нет ничего… Я только хотел сказать, что здоровье ее… или не здоровье, а так она… как будто не в нормальном положении…
В ее безжизненно-матовых глазах, в лице, лишенном игры живой мысли и чувств, в ее ленивой позе и медленных движениях он прочитал причину того равнодушия, о котором боялся спросить; он угадал ответ тогда еще, когда
доктор только что намекнул ему о своих
опасениях.
Доктор возвратился в Кузьмищево на другой день к вечеру и был в весьма веселом и возбужденном настроении, так что не зашел даже наверх к своей супруге, с нетерпением и некоторым
опасением, как всегда это было, его поджидавшей, а прошел прямо к Егору Егорычу.
Мы на цыпочках прошли в следующую комнату, где сидели два заводских управителя,
доктор, становой и еще несколько мелких служащих. На одном столе помещалась батарея бутылок всевозможного вина, а за другим шла игра в карты. Одним словом, по случаю сплава всем работы было по горло, о чем красноречиво свидетельствовали раскрасневшиеся лица, блуждающие взгляды и не совсем связные разговоры. Из
опасения разбудить «самого» говорили почтительным полушепотом.
Но тем не менее он, однако, опять наседал на гостей с новой бутылкой и самыми убедительными доводами. Наливая стакан своему домовому
доктору, который выразил
опасение, не будет ли в новом доме сыро, — Шульц говорил...
К обеду приехал
доктор и, разумеется, сказал, что, хотя повторные явления и могут вызывать
опасения, но, собственно говоря, положительного указания нет, но так как нет и противупоказания, то можно, с одной стороны, полагать, с другой же стороны, тоже можно полагать.
Не говоря Писареву, как известно моим читателям, о моих
опасениях, я, разумеется, переговорил о них со всеми нашими общими друзьями; но все были удивлены моими тревожными замечаниями и уверяли меня, что Писарев худ и бледен всегда, что кашель его чисто нервный, что он иногда, особенно по летам, совершенно проходит, что Писарев прибегал раза два к помощи театрального
доктора N., «прекраснейшего человека» (заметил Кокошкин), и что тот никакого значения его кашлю не придавал.
Доктору Миллеру, высказавшему ей свои
опасения, она отвечала...
Опасение скандала тоже отодвинулось бог весть куда — все забегали, засуетились, укладывали раненого на постель, требовали
докторов и хотели помочь ему, бывшему уже вне всяких средств для помощи…